По пятницам у нас на работе всегда запланирован подвиг. Или провести день за подшивкой газет столетней давности, или на последнем газу выбираться из калгарийского наводнения, или, например…
— Мне нужен детектив, — сказал шеф утром. Ну что ж, детектив так детектив, я даже не буду спрашивать, где его взять: нас в офисе только двое.
— Слушаю и повинуюсь.
— Берешь нашу машину и едешь в Уэйнрайт, в музей, — вот карта. – Заботливый шеф выдал мне распечатку из Гугля. – Но Гугль показывает дурацкий маршрут, я тут ручкой начертил, как быстрее.
Ручка так ручка, хорошо воспитанные джинны вопросов не задают.
— В музее отсканируешь документы на тему разработки участка Х. Потом едешь вот сюда, и опрашиваешь свидетеля. Показываешь аэрофотосъемку, просишь идентифицировать объекты. Потом едешь на сам участок Х, отмечаешь на карте все, что сможешь добыть от свидетельских показаний, фотографируешь объекты, ищешь следы загрязнения… да, вот тебе жопиэс, если промахнешься. Звони!
Как вы думаете, что было самым трудным? Разумеется, договориться с фирменным автомобилем. У него оказался совершенно мужской характер – от малейшего нажатия разгонялся до 100 км. И скакал по полям. Красный, заднеприводной в походных условиях, полноприводной в боевых. Огромный. С бензобаком в сто сорок литров. Лямбда, я назову его Лямбда…
Вообще, картинка должна быть поистине чудесная: желтые поля, заросшие люцерной, синие озера, зеленая трава болот, красный трак – и я посреди всего этого великолепия в синем костюме нефтяника и элегантной белой каске. Да, и в высоких черных ботинках с железными носами. Увешанная счетчиками, планшетками и прочими прибамбасами – ползу по траве с фотоаппаратом в поисках давно забытой нефтяной лужи. Жаль, я не умею сама себя фотографировать.
Но я забегаю вперед: сначала был Уэйнрайт.
Столетний городок с нефтяной лихорадкой в анамнезе. Взлетали цены, бурились скважины, раздувались пузыри, стрелялись обманутые акционеры, наживались предприимчивые брокеры. Нефть лежит здесь довольно близко, это не пески, а нормальный резервуар, и правительство до сих пор сдает в аренду нефтяные скважины. А старые места разработки мы диагностируем и очищаем.
Прости, Земля, мы ведь еще растем…
Здесь уже ничего нельзя сделать – только срезать верхний слой почвы и похоронить его где-нибудь подальше. А сверху положить новый. Плодородный слой растет со скоростью один дюйм в пятьсот лет – вспомнился старый анекдот: «Боже, что для тебя один миллион лет? – Один миг. – А что для тебя один миллион долларов? – Один грош. – Так дай же мне один грош! – Подожди один миг».
Из музея я вышла с раздувшимся от картинок сканером и огромным альбомом – подарком здешнего историка. Он написал книгу о Николасе де Грандмезоне, канадском художнике русского происхождения. (Об этом я еще напишу – переведу и отсканирую).
Следующая остановка – опрос свидетеля. Свидетелем оказался коренной житель Уэйнрайта, настоящий западный фермер, а ныне владелец заводов газет пароходов магазина по продаже мотоциклов, всемогущее божество окрестных байкеров.
— Знаю этот участок, как же, мальчишкой был – на насосе у них висел. Классно – он болтается туда-сюда, мы качаемся.
Такой же насос-качалку с соседнего участка он отреставрировал в конце семидесятых и подарил городу – в небольшой музей на открытом воздухе, где любой желающий может на него бесплатно полюбоваться. Правда, уже не покачаешься.
— Ты мне нравишься, — под конец разговора выдохнуло мотоциклетное божество. – Знаешь, у меня есть видео, тех времен, — я переписал его на диск. Вот та самая качалка, и нефть – я пришлю тебе. Посмотришь – там точно видно, куда нефть капала, где ее провозили. Удачи! Будь осторожна и внимательна на дорогах.
Drive safely… Эта короткая фраза здесь, в Альберте, заменяет все: прощание, улыбку, надежду на скорую встречу. Скромное обаяние дикого Запада.
Leave a Reply