Полевая жизнь — 3

Я уже говорила о том, что альбертианские нефтяные поля – край настоящих джентльменов? А у настоящего джентльмена здесь два хобби: выпить и позубоскалить. (Мама родная, как же они пьют… но об этом в следующей главе). А еще мой шеф кидается вещами. Не со злости, а с тоской по бейсбольному детству: поймаю я или нет. Так, в поле в меня летят пакеты с образцами, в офисе, через весь коридор — флешки от компа, ключи от машины… нужные бумаги и сертификаты складывает самолетиком и отправляет ко мне на стол. На подпись. Иногда я ловлю, расписываюсь и отправляю обратно (тогда шеф радостно хлопает в ладоши), иногда – лениво жду, когда ковровая бомбардировка свалится к моим ногам (тут он взволнованно спрашивает, а не заболела ли я, и не нужен ли мне выходной). Начальник у меня фантастически внимательный, но я с трепетом жду первого снега в полях (внутренний голос мне говорит, что играть в снежки ему понравится больше, чем кидаться пакетами с образцами).

Ну и, по части зубоскальства: делать у станка (сверла) в течение двенадцати часов в день совершенно нечего (заняты только руки и голова, а язык свободен), а работаем мы уже без выходных – проект пошел, и завтра снова в шесть утра и до упора – покой нам только снится, поэтому джентльмены великодушно сплетничают о других джентльменах, в основном, о конкурентах: кто где схалтурил, кто дико облажался, кто клиенту мозги запудрил, а кто вообще лабораторный бастард с академическим уклоном… Мой английский стремительно обогащается. Еще полевики говорят на сленге (такой аналог русского матерного с культурным подтекстом для своих) – приходится разбираться. И когда поле закончится, я буду по ним скучать.

— Ты не устала от полевой работы? – спрашивает шеф.

— Да брось, я здесь, как на курорте, — усмехаюсь я. Ветер сногсшибательный, песчаная буря и мороз, а к вечеру еще дождь – кто еще похвастается таким разнообразием ощущений.

— Спасибо, — честно отвечает он. – У нас, правда, неплохо, к тому же график гибкий, если захочешь выходной – только скажи, из Калгари замену пришлют. А в *** Inc. одни жлобы сидят: заставят брать сверхурочные, и только свищут на тему, что им нужен специалист – лошадь им нужна ломовая. Дармовая. Правильно ты туда не пошла.

Я с упреком смотрю на шефа. Только позавчера изворачивала свой английский на тему, как вежливо ответить рекрутеру компании *** Inc., на любезное предложение интервью в Эдмонтоне, через профессиональную страничку LinkedIn, что работой я довольна и менять не собираюсь, спасибо за внимание к моей скромной персоне… и т.д.

— Ты взломал мою почту на Линке? Друг, называется…

— Как могла ты обо мне такое подумать? – Он искренне недоумевает и дуется, как мальчишка. – Мне Лорен твой ответ переслала. Надо же, говорит, как тебе повезло с сотрудниками – чем ты их приманиваешь, говорит, что на вдвое большую зарплату уходить не хотят.

Я коротко комментирую, забыв в пылу волнения, что с местными лучше говорить на их языке.

— Что есть рашн экспрешн Zhoppa? – интересуется любознательный шеф.

— Asshole, — отвечаю.

Шеф смеется.

— Ну, Лорен вовсе не такая, мы с ней когда-то в школе учились. Только она врет насчет двойной зарплаты – это бенефиты и сверхурочные. Вообще, если еще кто к тебе полезет: обращайся, я тебе все объясню, дам рекомендацию, научу торговаться – я вижу, ты нифига не умеешь в этом деле…

Да уж. Альбертианские джентльмены впереди планеты всей.

— Или мне сразу письма пересылай, я им сам отвечу. А хочешь, пароль дай от твоего ящика? Обожаю читать чужие письма. Ну чего ты так смотришь? Не хочешь, не давай. А жаль. Могли бы классно поприкалываться…

Но видимо все же чувствует себя за розыгрыш с Линком немного виноватым (подумаешь, дружеская подначка – попросил одноклассницу проверить напарницу на вшивость) и на обратном пути заруливает в «Тим Хортонс» – пакостную слащавую забегаловку, настоящее оскорбление для тех, кто помнит «Пышечную» на Желябова.

Приносит коробку с пончиками и два чудовищных стакана кофе (настоящее оскорбление для тех, кто помнит «Сайгон», и ностальгия для тех, кто все еще в «Пышечной» на Желябова).

— Я не ем сладкого.

— Не вредничай. Пива она не пьет, хоккей не смотрит, «Тим Хортонс» ей не нравится… пей и ешь, а то замерзнешь. Что ты вообще делаешь?

— Болтаю по скайпу с друзьями Читаю твой учебник по гидрогеологии, — честно отвечаю я.

— А, это можно, это правильно, — успокаивается шеф и неожиданно выплевывает кофе прямо под колеса автомобиля. – Смотри, смотри, пижон идет!!

— Кто?

— Пижон, русский, ну я же тебе говорил? Ой, извини, если что…

— Да ладно, — машу я рукой, — русских сто пятьдесят миллионов, если за каждого обижаться…

Пижон, надо сказать, в Альберте знаменитый. Инспектор по безопасности, что ли. Действительно, русский. Известен тем, что даже в самую плохую погоду не выходил из трака – ждал, что к нему на подпись принесут документы прямо в окошко теплого автомобиля. Маленькое отступление: ты можешь быть в полях каким угодно ворчуном, нытиком, воображулей или разгильдяем, но ты не можешь сидеть, как офисная хрюша, в теплом траке и ждать бумаг на подпись от закоченевших от холода бурильщиков. Ты должен выйти (да, понимаю, мороз, дождь, песчаная буря, устал и не хочется) – должен выйти из машины, лично принять бумаги и за руку попрощаться со всеми, кто на тебя в этот день работал. И поблагодарить. Вот так прямо, на ветру и на холоде. А потом уже залезть в теплый трак и отчалить. Иначе – конец. Пижон и предмет для шуток и розыгрышей, хорошо, если безобидных – вообще полевики жестко шутят. Я уже сказала, что буду по ним скучать?

Я внимательно смотрю на проходящего мимо пижона. Шеф допивает свой кофе и протирает зеркало автомобиля. Пижон выступает брезгливо-осторожно, будто боится запачкаться о наш трак и синие комбинезоны. У пижона выходной, и видно, как ему надоела эта грязная и плоская земля, эти грязные и плоские шутки этих кошмарных полевых людей, среди которых – вот ужас! – встречаются женщины, и в глазах его тоска по Лувру-Эрмитажу-Третьяковке, а приходится сюда…

Как пройти к Зимнему дворцу? – спросил интеллигентный турист у алкаша, справлявшего малую нужду на Фонтанке. – А зачем тебе Зимний, — рассудительно поинтересовался алкаш, — писай здесь!»

Брезгливо-подрагивающая спина удаляется, когда вслед ей внезапно раздается отчетливым громким мужским басом (мамой клянусь, вообще без акцента!):

— Zhoppa!

Спина замирает, не в силах оценить происходящее. Дальше – прямо по Веничке Ерофееву: вроде как на парковке, кроме него, только блондинка славянского вида и американистый нахал с загорелой физиономией, по которой можно разглядеть нефтяника, но нельзя заподозрить лингвиста, — то есть, теоретически, никто не мог подначить. Но с другой стороны, оба все-таки в комбезах, значит, оба могли подначить?

Шеф безмятежно улыбается, глядя в облака. Я лежу головой на приборной доске и стараюсь не ржать. Пижон ошалело вертит башкой по сторонам и ищет виноватых. Похоже, ему будет что обсудить с друзьями на воскресных шашлыках. Надо будет заодно посмотреть фэйсбук и жежешечку – вдруг аукнется?

А пароля я начальнику все равно не скажу. Нечего выражаться при дамах.