Мост в лето

Вернулась из поля, и город как-то сразу заплыл сиренью, черемухой, яблоневым цветом и желтой акацией. А уезжала в снег. Теперь надо быстро доделать проекты, и следующее поле уже в июле, на северах. А пока – гуляю по летнему даунтауну, дышу черемухой и тополями.

Усилием воли отправила себя в тренажерный зал – один из лучших в Калгари, в парке неподалеку. За большими стеклянными витринами группа в полосатых купальниках обтягивающих шортиках и маечках самозабвенно отплясывает ламбаду. С гантелями. А мимо всей этой благодати по лесопарку тянется беговая дорожка. Засекала ради интереса, сколько среднестатистический офисный пухлячок может пробежать по прямой со свернутой набок башкой – стометровку вполне может, и даже в дерево не врезается. Если б он еще так на хайвее слепое пятно проверял…

Вспомнила в связи с этим давнюю совершенно правдивую историю, которая расползлась по интернету кучей слухов и блоггерских небылиц, но я к этому руку еще не успела приложить, и вот теперь повод есть – прикладываю.

Случилось это много лет назад, в Монреале, когда я отводила малолетнего сына в детсад на три часа по утрам, а сама бежала в спортзал молодежного общества YMCA (умка). Тогда еще только начинали всякую силовую аэробику, но латиноамериканские танцы уже были популярны. И вот пришла к нам новая фитнес-инструкторша – мадам Шанталь. И с порога объяснила нам, что такое настоящая ламбада. Настоящую ламбаду можно увидеть в Монреале в день парада Санты-Клауса, в начале декабря, — когда на морозе в минус десять у полуодетых бразильских девушек на животе блестят капельки пота. А все остальное – коммерческое баловство для гринго.

В итоге, ее классы стали самыми переполненными во всей умке. Молодые мамы сдвигали детское расписание, студентки прогуливали уроки, офисные служащие опаздывали на работу – и прыгали в зале до самозабвения. Впереди маячил недостижимый и прекрасный идеал женственности – упругая загорелая попка мадам Шанталь.

Занимались мы на первом этаже, со стеклянными витринами, и где-то через месяц в нашу умку пришел иск от местного раввина – через дорогу, во дворе, располагалась синагога и духовное училище, и еврейские мальчики не могли сосредоточиться на Торе. Предлагалось замазать стеклянные витрины несмываемой краской.

Креольская кровь мадам Шанталь закипела. Горячо и сердито она высказалась по поводу дискриминации, и по поводу того, что лишать ее учениц солнечного света – негуманно и пакостно, а если еврейским мальчикам интереснее латиноамериканские пляски, чем Тора, — то двери ее класса открыты для всех желающих. «Точно, точно», — закивали дедульки-пенсионеры-коллаборационисты, вдохновенно подпрыгивающие на заднем плане на каждом уроке. «Дискриминация! Им учиться лень, а мы тут все страдать должны?» — поддакнул дворник тренажерного комплекса Жан-Клод. И то сказать, много ли у простого человека радостей?

Ребе обратился в суд. Там несколько прифигели, но попросили город выслать следственную комиссию и рассмотреть масштабы бедствия. В то время Монреалем руководил энергичный мэр Пьер Бурк, бывший директор ботанического сада – и настоятельно превращал подопытный город в оранжерею. Мсье Бурк был настоящий демократ с горячим сердцем, и первым отреагировал на скандал – пришел разобраться лично, прихватив городскую администрацию, дабы преподать им урок наглядной заботы о горожанах.

А дальше все было как в анекдоте. Подслеповатый пожилой мэр прищурился через дорогу и не увидел за стеклом ничего криминального. «Что ж с такого расстояния разглядишь?» – облегченно выдохнул городской голова, полагая, что инцидент исчерпан.

— Это у нас, стариков, зрение с возрастом ослабевает, — возразил находчивый раввин, — а у мальчиков-школьников глазки остренькие, вот как этот бинокль, — пожалуйте.

— О-ооуэээ… – закряхтел мэр, подкручивая колесико резкости, — действительно, Ребе, кажется, вы правы, действительно…

Следственная комиссия заволновалась:
— Неужели правда что-то можно разглядеть? Ребе, а нет ли у вас еще биноклей?

Загорелая попка мадам Шанталь тут же выбила из следственной комиссии все мысли о работе. Самый гуманный суд в мире не нашел, что возразить по поводу иска Ребе. Окна замазали.