Как Генри спасал птичку

Вспомнил я, что недорассказал про Адамс интересную историю.
На вулкан Адамс, как вы помните, я лазал в прошлом году. Если это как-то упустилось, то моя история в двух частях здесь и здесь.
В ночь перед восхождением, как я уже рассказывал, дул страшный ветер с дождем, сразу превращавшимся в лед. Попасть под такой ужас я не пожелаю ни мохнатому, ни пернатому. А утром, еще затемно, мы полезли на этот обледеневший Адамс.

На склоне пика Пайкерс, на льду мы заметили что-то серенькое с красным пятнышком.
— Птичку ночной буран убил, — сказал Тофсла.
Буфа подняла кусок льда из которого торчали перышки.

— Да, это королек, рубиновоголовый, — уточнила она, — Это не кровь, у него такая красная шапочка.
Мы все вздохнули. Я вспомнил, как трепало палатку ночью, и поежился.
— Смотрите-ка! — воскликнула Буфа, — Он живой! Я на него подышала, он клювик приоткрыл, и глазки!

— Сильно не увлекайся, быстро нельзя согревать, — предостерег Тофсла, — Стряхни лед и давай его мне в карман.

Буфа отколупала ледышки, сколько можно было, не попортив корольку перышки, и аккуратно положила его Тофсле в большой карман анорака на животе.

— Чудо будет, если выживет, — тихо сказал Тофсла, но все услышали.
И мы полезли дальше на вершину Пайкерс и через нее на Адамс. Про это я уже рассказывал.

Обогнав всех на спуске, и даже немножко потеряв друг друга, мы пришли в нашу палатку. Буфа с Риском стали готовить обед, а мы с Тофслой залезли в палатку. Тофсла осторожно снял анорак и расстегнул карман. В кармане были теплые рукавицы и крошки льда, но не оказалось птички! Мы с Тофслой с недоумением смотрели друг на друга.
— Потерял? — с горечью спросил я.
— Да не мог! — оправдывался Тофсла, — Карман застегнут был, специально рукавицы не надевал, в холодных шел!
И тут из рукавицы сначала показался хвост, а затем вылез королек. И тут же заметался по палатке из угла в угол.

— Беги, спасайся! — тоненько пищал он мне, — Мы попались, нас сейчас съедят!
— Кто съест? — удивился я.
— Люди эти! Вон, уже огонь развели!
— Да не бойся. Это Риск, он обед готовит. Для нас, а не из нас. Он корольков не ест, точно тебе говорю.
— А тебя уже сачком поймали! Зачем, если не съесть?!
— Это не сачок, чудак. Это шляпа. Видишь, канадский значок на ней.
Королек сел мне на шляпу, рассмотрел значок и даже попробовал его клювом.

— Ты уверен, что они на нас не охотятся? — все еще недоверчиво спросил королек.
— Не охотятся, — успокоил я его, — Садись, расскажи, кто ты, что с тобой случилось.
Королек сел рядом и стал рассказывать.
Зовут его Кинглет. Живет он тут, в замечательном светлом хвойном лесу, на верхушках деревьев. Любит порхать по самым кончикам веток, куда не добираются никакие хищники.
Многие сородичи Кинглета улетают на зиму на юг, в Калифорнию и даже в Мексику, но не все — вот сам Кинглет так далеко летать не любит. Говорит, что зимой летает рядом с синичками, и корм находит вместе с ними.

Ну я ему про себя тоже все объяснил. Что меня зовут Генри, про свою семью, про путешествия, про друзей в разных странах.
Кинглет перелетел на солнечную сторону палатки, пригрелся, и вспомнил, как вчера вечером темнота застала его у самых верхних деревьев. Выше уже леса не было, были только камни и лед. Они, корольки, летать в темноте опасаются, и наш Кинглет уселся поудобнее на веточку, чтобы проспать до утра. Но ночью налетел страшный ветер, поломал тонкие ветки, подхватил Кинглета и понес куда-то вверх, куда птички не летают. Кинглет как мог боролся с ураганом, но обмерзшие, облепленные льдом перышки были слишком тяжелы, а ветер слишком силен. Он выбился из сил и упал на снег где-то высоко-высоко на горе, не в силах пошевелиться, и совсем почти замерз, но утром его нашли, подобрали и отогрели.

Тут подоспел наш обед, и мы все с удовольствием съели что-то горячее.
А наш новый друг Кинглет в это время полетал по палатке, поймал каких-то мелких мошек. Тоже пообедал.

Потом Кинглет залез в сумку к Буфе, вот в ту, что у нее на груди, и мы пошли вниз, к машине.

Около парковки, на пеньке в солнечном сосновом лесу, Буфа открыла свою сумку.

Кинглет немножко посидел на дорожку, попрощался с нами, и с радостным писком улетел на верхушку высокой сосны.

Счастливо тебе перезимовать, королек Кинглет. Будь осторожен, не летай к краю леса!
А у нас остался на память его портрет. В розовых тонах, потому что в красной палатке.